Л. Лерер, А. Турчин «Живописная система П. Леонова...»

В своей живописи Леонов соединяет прогрессизм и принципы народного искусства, хотя, пожалуй, трудно обнаружить влияние какой-либо конкретной традиции на его творчество.

Картины Леонова настолько очевидно демонстрирует черты, свойственные примитиву, что, кажется, нет необходимости их перечислять. Эти черты можно увидеть в ряде культур, чьи стили могут быть названы архаическими: в египетском искусстве, с его принципом фризообразного построения композиций и повторяющимися значащими элементами, обобщенными до уровня иероглифов, в архаическом искусстве Греции времен кор и куросов, в котором простота форм выражает глубину видения и силу переживания - а также в народных промыслах. Общие качества становящегося художественного сознания свойственны и Леонову, чей внутренний мир настолько герметичен, что допускает "самозарождение" в себе искусства.

К типичным архаическим мотивам у Леонова относятся: разделение изобразительного поля на самостоятельные пространства, подобные клеймам икон; небесные стражи - орлы и вертолёты - в каждой картине; своеобразный вариант обратной перспективы, в котором наиболее значительные фигуры выделяются размером, и, возможно, живописные рамы, охватывающие как изображение в целом, так и отдельные, наиболее важные фрагменты.

Архаической системе изображения соответствует собственная мифология Леонова. В ней отчётливо выделяются герои (Тургин, Зина, сам Леонов), узловые, но только символически значимые моменты истории (Леонов прибыл на фронт, в столярный цех и т. д.) и боги (ими у Леонова выступают купальщицы), своим пребыванием во вневременности и наслаждении гарантирующие полноту бывшего или грядущего золотого века, образ которого так же является неотъемлемой частью подобной мифологической системы.

Золотой век у Леонова спроецирован в будущее и покоится на двух столпах: торжестве технического прогресса и наступлении царства всеобщей справедливости. Здесь нельзя не увидеть проекции коммунистического мифа, как он мог восприниматься в то время, когда формировалось сознание художника.

Золотой век Леонова - это не просто концепция, это - сама его живописная стихия. Способность обращать дешевые краски в драгоценности делает Леонова из мечтателя художником. На его картинах охра становится золотом, сочетание черного и желтого оказывается праздничным, неестественные зеленые и фиолетовые оттенки на небе или фигурах ощущаются не мертвенными, а жемчужными. Обостренное чувство цвета, существующее за горизонтом сознания художника, позволяет достигать гармонии красок и смысла.

Одно из самых существенных достоинств этого художника - чувство ритма, способность расположить любые цветовые пятна на плоскости так, что вся поверхность будет схвачена силовыми линиями, превращена в монолит, в кристалл, гипнотически действующий на зрителя.

Наконец, Леонов воплощает в своем творчестве своеобразную "эстетику несоответствий", - художественное качество всего того, что могло бы казаться смешным, если бы не было столь восхитительным. Это - парадоксальность свободного от стереотипов сознания и отпечаток индивидуальности, повторяющийся, как рефрен, во всех деталях, от самых малых до композиции в целом. Незабываема поэтика названий Леоновских картин с их изысканными опечатками: "Журавель", "Купальчиса", "Домашний лев - надёжная охрана" и др., - названий, иногда образующих целые текстовые фризы на картинах и далее продолжающихся на отдельных листках.

Вызывает симпатии зрителей анимализм Леонова, то есть включение мира животных в мир людей, отсутствие между ними дистанции, внимание к их жизни.

Характерно леоновское живописное представление лиц. В них есть возвышенность и отстраненность, а так же что-то, ускользающее от описания и тем завораживающее. В портретах он бывает точен, но выражения лиц его персонажей подчас космически далеки от ожиданий нашего восприятия.

Эстетика несоответствий оправдывает и то, что могло бы показаться живописной неряшливостью, но является чем-то подобным романтической незавершённости или микельанжеловской нон-финито и выступает в качестве признака подлинного, продолжающего возникать творения, то есть чего-то живого, сходного в своей естественности с явлениями природы. Удивительным образом структура нарушений и недомолвок складывается в новую эстетическую систему.

В качестве параллельного текста к картинам Леонова выступает восприятие их самим художником. Свои картины Леонов называет "конструкциями" или "проектами", противопоставляя их традиционной живописи и именуя архитектурой. Горизонтали и вертикали оказываются системой несущих и несомых. Они разбивают изобразительное поле на "комнаты", в каждой из которых идёт своё действие, сюжетно или по настроению связанное с общей темой. В некоторых "комнатах", как говорит Павел Петрович, есть "окна" или "телевизоры", которые содержат отдельные сюжетные сцены и оказываются картинами в картине. Леонов, противопоставляя себя натурализму, подчёркивает, что его картины изображают мир не таким, каков он есть, но таким, каким он должен быть, то есть они являются проектами идеального будущего.

Несмотря на попытки создать в молодости перпетуум-мобиле, Леонов не состоялся как новый Кулибин. Но он реализовал себя в той области, где замысел и результат совпадают.

Л. Лерер, А. Турчин